Пять фарсов для любителей - Страница 20

Все Согласны, согласны.

Розов. (хватается за голову) Боже мой! А пастора то нет! Как же я забыл про него? Умоляю вас, господа… без него невозможно… Ведь вы знаете — Роберт Готгольдович! Ведь он, так сказать, украшение… до некоторой степени, светоч..

Туз. Что же это он — немец, а не аккуратен?

Жучк. Начнем без него. Семеро одного не ждут,

Гул. Начинать, начинать (Верочке). Верочка, кричите — начинать.

Вер. Ну вас… разве можно!

Зейд. Быть может, пока мы откроем предварительные дебаты об общих принципах: напр., на тему, что такое прогресс, общество, государство?

Густол. (тихо сидящему рядом Розоватому). Черт его знает, этого ученого, даже неловко как то председательствовать, вон куда занесся.

Розов. (тихо). Ничего, он же и поговорит.

(Входит Гиммельберг).

Гим. Verzeigung… Исфинений, я прикатиль ошень spett gekommen, но имею пришини.

Розов. Рады, рады, ждали так, садитесь. Setzen Sie sich, lieber Herr Pfarrer, setzen Sie sich.

Гим. От нашала я долшен рассказыфайт… Пришины от мой посний прикот. Которий то неснакомес распространяит севотни фешером proclamatien… Да… я накатиль фесте круком… у мой дом… у Gotteshaus, в скфере, фесте круком… мноко, мноко… я приносиль фам… это gottesloses und verbrecherisches Gesindel делаль. Я не ошень карошо понималь, aber blutrot sind die Ideen dieser schamlosen Hunde: этик нестидних сопак.

Жучк. Дайте, дайте.

(Пастор раздает прокламации).

Зейд. Подпись — твердохлебский комитет Р.С.Д.Р.П. Учредительное собрание, вооруженное восстание!

Розов. Тем необходимее наше общество.

Гим. Warhaftig! Порьятошный бюргер дольшен отдать подершка полицейский флясть. Это кочет Пох. Стоять на сфой пост… прикадиль времья der grossten Schwierigkeiten… тьяшесть. Я не ошень коршо ковориль русски, но сердце попольнений мопофь накодит это… на улицу на сердце от иной шелофек.

Густол. (Розов.) Ну и несет немчура.

Розов. Вникни в содержание! Какое сердце! (громко). Приступим к делу, которому пастор придал своим потрясающим сообщением такую торжественность.

Густол. Милостивые государыни и милостивые государи, вы почтили меня избранием в председатели.

Гул. И не думали!

Густол. (бросая на него грозный взгляд). И этим господа, вы недвусмысленно заявили, что вы будете умеренны… Милостивые государыни и государи, умеренность — тут все: эссенция мудрости. Если не ошибаюсь, еще древние греки и римляне отличали себя от варваров именно умеренностью своею. По средине золотая середина, а вокруг варварство. Сожалею, если в среду нашу уже проникло варварство. И… и думаю, что выражу общее мнение, когда скажу, что не потерплю разгула варварства… Пьешь ли, любишь ли, играешь ли в карты, занимаешься ли политикой — будь умерен. А, следовательно, и не торопись, и не торопись! Я предлагаю назвать наше общество — Обществом Малой Скорости (жидкие аплодисменты). Это название хорошее, ясное и популярное в народе. Малой скоростью посылать грузы дешево. А дешевизна есть нерв, как говорят, политико-экономы. За сим уступаю место инициатору идеи союза, профессору наук Петру Розоватову. Петрусь, имеешь слово. (Садится).

Розов. (страшно волнуясь). Программа в подробностях будет выработана на последующих заседаниях… Но прежде всего для чего союз, как созрела мысль? — глядя на окружающую действительность. Революционеры безумствуют, правительство тщетно ждет поддержки и, не находя ее, тоже безумствует.

Густол. Петрусь, Петрусь, легче.

Гул. (громко аплодируя). Браво, браво… Председатель, не прерывайте.

Густол. (звонит). Я знаю мои обязанности… Я не потерплю, чтобы правительство ставили на одну доску с прохвостами и мазуриками.

Туз. Правильно.

Гул. Я протестую.

Густол. (звонит). Если г-н Гуляев будет устраивать обструкцию, я приму меры.

Розов. Господа, господа.

Густол. Я требую внимания к речи оратора.

Розов. Кто же может отрицать беспорядок всеобщий… наша цель содействовать порядку. Порядок может быть водворен двумя путями, реформами и репрессиями. Для репрессий правительство вряд ли нуждается в поддержке населения, для реформ же очень. Я рассуждаю так: можно ли чтобы мы, верноподданные, подавали петиции о том, какие меры репрессии желали бы мы видеть примененными к нам?.. Относительно же реформ наше мнение важно. Вот мы и выработаем умеренную программу реформ и, если правительство ее одобрит, станом пропагандировать ее…

Густол. Никогда не стану пропагандировать.

Розов. Нет, Ванюша, нет, распространять дозволенные правительством взгляды.

Густол. Прошу оратора выбирать осторожнее свои выражения: слово пропаганда — поганое слово.

Розов. Общий дух реформ должен быть такой, чтобы всякому легче немного жилось: и мужичку, и солдатику, и женщине, и чиновнику, и купцу, и рабочему и… всем.

Густол. Вряд ли правительство одобрит. Слово имеет следующий по порядку г-н Жучков.

Розов. Но я…

Густов. Жучков, имеете слово.

Розов. (слабо) Я не кончил еще…

Жучк. Моя речь будет кратка, я не многоречив. Говорят, в России революция, а я думаю, что происходит недоразумение. Что такое? — Не понимаю. Малоземелье? — Россия обширна, занимает чуть не шестую часть суши — переселяйтесь, колонизируйте: в этом исконно русское нечто есть. Фабрика уже чуждая, но русский рабочий, хоть и пьяница, однако смышленый: растолкуйте ему, что нельзя. Главное, ссылаясь на законы экономические, не забудьте указать, что они богом установлены, как и законы физические. Пока идет смута по недоразумению, но все разъяснится, и все займутся трудом. Русский человек иногда любит побушевать, но быстро возвращается к добродушию. Цель нашего общества вернуть Русь к исконно-русскому добродушию.